Орлица, не знавшая плена – поэт: Валерия Любецкая!

Нам мнится - мы живые,
И мы умрем впервые,
Но теням снятся сны,
Что мы погребены,-
Нас унесет поток
В то устье, где исток
И золотой песок
В пыльце летейских лилий:
Мы не были иль были-
Не может знать никто…
Мы заживо погребены
В веках, ускользающих мимо:
Как явственны вещие сны!
Как солнце, зашедшее мнимо!
Мы нимбы померкших планет,
Не узнанных в огненной пыли.
Нас не было - ибо нас нет.
Мы есть - потому что мы были...

Первое, что приходит на ум: в такой мистической интонации писали в России поэты Серебряного века, последнего века религиозных поэтов. Творческие личности — почти всегда одухотворенные натуры, с обостренным чувством собственного достоинства и утонченным воображением.

Такой предстает в сознании Валерия Любецкая после прочтения «Книги сияний» (М., Агар, 2000), единственного сборника ее стихов, выпущенного в России за десятилетия творчества. К великому сожалению, ее имя и стихи долгое время утаивались советской цензурой от читателей. Валерия Любецкая из категории поэтов, рано осознавших свое высокое предназначение. Уже в начале творческого пути она знала горько-прекрасную цену божеской избранности, непохожести на других: жить в тени и терпеливо ждать небесного знака, быть услышанной. После знакомства с содержанием книги очевидно, как много мы потеряли без знания ее стихов. Она же пишет о том, как многого мы лишились без веры в Бога. Эта не просто сборник стихов, состоящий из предисловия, десяти поэтических циклов, переводов, музыкального эссе (кстати, выполненного на высоком искусствоведческом и художественном уровне), - это нечто целостное.

В поэтических циклах стихи объединены не в хронологическом порядке, а в содержательно-мировоззренческом. Мы можем наблюдать, как взаимодействуют во времени слог и мелодия стиха, как дерзость молодости соседствует с  ранней печалью и красотой мудрости, отмечая при этом завидное постоянство и целостность нравственных идеалов автора. Оформление издания и макет продуманы так, чтобы читатели смогли точнее оценить и понять как художественные достоинства поэзии, так и философско-эстетические принципы Валерии Любецкой. В центре белой обложки между названием книги и именем автора (золотом: сверху - на русском языке, внизу - на английском) изображен золотой оттиск профиля Валерии Любецкой. На форзацах книги с обеих сторон - факсимиле посвящения читателям, объясняющем смысл книги, "как искупление векового богоотступничества русской души и культуры". Несколько фотографий занимают самые первые страницы. Некоторые циклы книги разделены факсимиле страниц партитур из произведений гениального композитора современности Вячеслава Артемова, посвященных Валерии Любецкой. Репродукции картин художников эпохи Возрождения из личного архива автора рассредоточены в начале всех глав, как бы подкрепляя основную идею книги о неизбежном возрождении России. Сами стихи предваряет авторское предисловие, написанное на двух языках (английском и русском), где четко и несколько грустно поведано о себе и своем времени:       

Когда в России слез
Брат проклял брата –
Не воскрес Христос,
В сердцах распятый, -
Не жег позор лица,
Не рвал власы нам...
О жизнь, ты - месть Отца
За гибель Сына!
В твоих срамных рядах
Так песне тесно...
О, слезный дар - рыдать,
Мой дар небесный!
Из слез гляжу на Крест,
Мечту лелея:
Был человек... Воскрес...
Из Галилеи...

Предлагаемая книга впервые знакомит нас с необычной поэзией: философско-религиозной лирикой, музыкальной и живописной одновременно. Валерия Любецкая не прибегает к иносказаниям, не прячется за образами-загадками, как это делали многие стихотворцы, обращаясь к религиозной теме, - ее мысль всегда отчетлива, обладает редкостной художественной силой.
Магия ее стихов заключена в поразительно одухотворенной лексике, тончайшем чувстве ритма и акустической восприимчивости звуков, на фоне которых интонация стиха и воображаемые образы становятся так пронзительно осязаемы и выразительны, - будь то дуновение ветра, шорох листьев, сияние цвета, переливы звуков, ароматы цветов. Творческая мощь, исходящая от переживаемых ею чувств, стимулирует человека к познанию духовного в себе, вдохновляет на поиски творческого начала. Так и хочется взять в руки перо или кисть и самой писать картины или музыку:

Чудотворно сияя,
Осыпается лес.
Словно письма из рая,
Реют листья с небес.
Вьется в воздухе Слово -
Светоносная взвесь:
Вот стихи Соловьёва,
От Бердяева весть…
Не они ль испросили
У Престола Чудес -
Златопурпур на синем,
Тициановый лес?
Весть благая, вручи нам,
В листопаде яви -
Златопурпур кончины,
Златопурпур любви!
Дом наш — дальние звезды:
Сколько райских улик
Зиждит осени поздней
Серафический лик! -
Чудный лес, дуновенье,
Сеет незримый, иной -
Только вечность мгновенья
Между Богом и мной…

Она видит мир так, как задумал его Бог: цельным, единым, неделимым. Потому так естественны в ее стихах мистические переходы из мира разумного в мир ирреальный:         

Горе, наутро после смерти,
В потустороннем зимнем свете
Мне вдруг навеет вьюжный ветер
С равнин земного бытия,
Что там – в  снежки играют дети,
И всех резвей играю я...        

Многие стихи в книге можно назвать философскими романсами, будто написанными на одном дыхании. Им бы звучать в храмах, устремляясь ввысь, завораживая слух и чувства вдохновенным признанием в любви к Творцу и его деяниям!

Ее стихи нечто художественно совершенное: так гармонично сочтена в них энергия испытываемых мыслей и эмоций, так безупречно владение звуковым и ритмическим строем русского языка. Попробуйте прочитать, например, ее стихотворение, приведенное ниже, - нараспев, - и через несколько секунд Вы заметите, как Ваш голос начинает вибрировать, вступая в утонченный диалог с гласными и согласными звуками, как непроизвольно рождается в сознании мелодия и удивительное чувство полета. а точнее, - так Ваша душа откликается на образ Музыки, созданный Валерией Любецкой:

Вы видели, как крокус,
С горы скользящий в пропасть,
Был пойман на лету
В страницы партитур!
И оттого клавир
Есть тайнопись полета,
Что мотылек те ноты,
Кружась, благословил...

Поразительные по силе и грациозности обороты речи и образные сравнения действуют на психику так, что после чтения ее стихов, сознание не воспринимает ничего не подобного. Все земные краски в содержании стихов усиливаются небесными оттенками: они все сияют, сверкают, блестят, искрятся (например, такие удивительные слова: снегосиянное поле, летучий вьюн алмазной паутины, золотолобая тень, хладоогненный шар и мн. мн. др.). Способностью видеть свечение цвета, особенно золотого, серебряного, искристо-белого обладают люди с адекватной аурой: личности высоко духовно и психически просвещенные, обладающие просветительским даром, не способные отступить от веры и своего высокого предназначения. Сияние форм, отвлекая внимание, на самом деле притягивает интерес тех людей, кто больше думает о духовном.

Валерия Любецкая в годы тотального единомыслия - времени, пришедшегося на ее молодость, самую активную пору творчества, - была насильно отторгнута от литературы. Под давлением обстоятельств она поступила так, как советовал Пифагор в "Золотых стихах":

"Если же в мире возьмет верх заблуждение над правдой, мудрый отходит и ждет воцарения истины снова", - и предпочла духовному плену - безвестность, Она не изменила своему нравственному идеалу и в опале, найдя самый оптимальный способ отвлечь внимание номенклатурных чиновников, оккупировавших культуру, от своего творчества и персоны, занялась изучением и переводами древних литературных текстов с архаичных, вымерших языков древности (староанглийский, старославянский, кельтский и т.п.). Ее насильно ушли из литературы светской, но она осталась в мире литературы высокой, где каждое слово поэтов было освящено осознанием божественного присутствия.

«Сонеты к Орфею» немецкого поэта Райнера-Марии Рильке глубоко метафизичны по своему содержанию и потому трудны как для переводчиков, так и для восприятия читателей. Для передачи тончайших нюансов сонетов необходимо абсолютное владение языками, тем, что мы называем "чувство языка" и знание мистических учений Востока и Запада, в которых художественное осмысление сверхчувственных, точнее, архитипичных (прообразных) начал бытия, имеет многовековой опыт непрерывного духовного постижения и строгого соблюдения литературных канонов. Обращение Любецкой к переводам Рильке глубоко символично, ведь она сама живет и творит в духовнейшем из миров - божественном, и для нее естественны ассоциативные образы и мистические строки типа

"- пылкая дева, фрукта отведав, станцуй  его вкус!"  или
"Как прянула конская кровь, густа!
Он чувствовал дали, ещё б!
Пел, слушал он, -  твой круг мифов в mom миг
в  нём замкнут. Вот образ: молю, прими".

Магическая, во многом таинственная поэзия Рильке в переводах Любецкой стала ближе российскому читателю, в своем большинстве не имеющего практики восприятия мистической литературы. Выше мы говорили о тонкости ощущения фонетического строя языков, присущего автору, в чем можно убедиться, знакомясь с оригиналами текстов на немецком языке или сравнивая переводы собственных стихов на английский.

"Книга сияний" посвящена композитору Вячеславу Артемову, Мужу и Музе автора сборника.

В Приложении № 2 Валерия Любецкая дает философскую оценку всего творчества композитора: "Артемов достигает в музыке столь полного слияния мировоззрения и звука, когда исчезает чувственная граница между идеей произведения и его фактурой", объясняя магическое влияние его сочинений на сознание слушателей. Литературное мастерство воспроизведения и анализа музыки Артемова поражает единством поэтического и исследовательского дара B. Любецкoй. Объясняя образную структуру музыкального языка композитора как духовно-чувственное осмысление таинств мироздания, она и в прозе остается творцом необыкновенно привлекательного художественного стиля, отличающегося подчеркнуто индивидуальной точкой зрения и вдохновенной проницательностью.

Синергия триединой Музы - музыки, поэзии и живописи — обусловила и лучезарное название сборника — "Книга сияний". Так именуется первая книга "Каббалы" — тайного учения о сотворении Мира. Думается, что намеренное использование автором известного названия исполняет здесь роль оберега, предупреждая читателей о сакральном содержании книги, к которому надо относиться с почтением.

Может, было бы вернее ее выпуск совместить с приложением кассеты с записями из произведений Артемова: ведь очевидно, что миссия этой звездной пары на земле благословенна и заключается в духовном очищении и исцелении человеческих душ. Взаимоотношения между ними в поэзии Любецкой предстают как образец высокая лирики.

Свете Тихий, как лучист Он,
Над листом радея чистым,
Осеняя крестным жестом
Звуки - заповедь блаженства!
О музыка! В тихой ноте
Божий дух взыскует плоти.
То, что нам созвучьем мнилось, -
Только милость... Божья милость...
Только трепет Божьей воли
В жилках дьезов и бемолей…

Мне кажется, что автор автор этих стихов – гений!

Зинхара Боташева, доктор искуствоведения

Источник: http://www.fonspic.net/lyubetskaya-arinr